Книги о Москве. Москва и москвичи

Методический комментарий. Особенность Гиляровского – образный язык и яркие описания. Фрагменты книги «Москва и москвичи» могут быть включены как в сценарии внеурочных занятий, так и уроки истории. Представленный фрагмент наглядно демонстрирует изменения в социальной структуре общества начала ХХ века: среди обитателей Хитровки можно было встретить и дворян, полностью разорившихся, и представителей интеллигенции явно с хорошим образованием, вынужденные искать низкооплачиваемую работу переписчиков сценариев для актеров.

Владимир Гиляровский. «Москва и москвичи»

Гиляровский писал свою главную книгу с 1912 года и до последнего года своей жизни. Первое издание увидело свет в 1926 году.

Кем только не работал Владимир Алексеевич! Бурлак, истопник, рабочий, пожарный, наездник в цирке, актёр – это далеко не полный список. В 1881 году Гиляровский поселился в Москве и начал работать репортером газеты. Это позволило ему исследовать Москву и ее жителей и собрать невероятные по своей насыщенности сюжеты из жизни самых разных москвичей: от обитателей трущоб до богатейших купцов, собиравшихся в доме Мятлева, от студентов и начинающих художников до известных писателей и поэтов.

«Москва и москвичи» — это живая история города и его жителей на фоне сменяющих друг друга исторических эпох. Если хотите прокатиться на лихом извозчике до трактира, преследовать разбойников по закоулкам Хитровки, слиться с шумной толпой в Охотном ряду — откройте очерки дяди Гиляя и добро пожаловать в Москву!

Фрагмент главы «Хитровка»

В надворном флигеле дома Ярошенко квартира No 27 называлась «писучей» и считалась самой аристократической и скромной на всей Хитровке. В восьмидесятых годах здесь жили даже «князь с княгиней», слепой старик с беззубой старухой женой, которой он диктовал, иногда по-французски, письма к благодетелям, своим старым знакомым, и получал иногда довольно крупные подачки, на которые подкармливал голодных переписчиков. Они звали его «ваше сиятельство» и относились к нему с уважением. Его фамилия была Львов, по документам он значился просто дворянином, никакого княжеского звания не имел; в князья его произвели переписчики, а затем уж и остальная Хитровка. Он и жена — запойные пьяницы, но, когда были трезвые, держали себя очень важно и на вид были весьма представительны, хотя на «князе» было старое тряпье, а на «княгине» — бурнус, зачиненный разноцветными заплатами.

Однажды приехали к ним родственники откуда-то с Волги и увезли их, к крайнему сожалению переписчиков и соседей-нищих.

Проживал там также горчайший пьяница, статский советник, бывший мировой судья, за что хитрованцы, когда-то не раз судившиеся у него, прозвали его «цепной», намекая на то, что судьи при исполнении судебных обязанностей надевали на шею золоченую цепь.

Рядом с ним на нарах спал его друг Добронравов, когда-то подававший большие надежды литератор. Он печатал в мелких газетах романы и резкие обличительные фельетоны. За один из фельетонов о фабрикантах он был выслан из Москвы по требованию этих фабрикантов. Добронравов берег у себя, как реликвию, наклеенную на папку вырезку из газеты, где был напечатан погубивший его фельетон под заглавием «Раешник». Он прожил где-то в захолустном городишке на глубоком севере несколько лет, явился в Москву на Хитров и навсегда поселился в этой квартире. На вид он был весьма представительный и в минуты трезвости говорил так, что его можно было заслушаться.

Вот за какие строки автор «Раешника» был выслан из Москвы:

«…Пожалте сюда, поглядите-ка. Хитра купецкая политика. Не хлыщ, не франт, а мильонщик-фабрикант, попить, погулять охочий на каторжный труд, на рабочий. Видом сам авантажный, вывел корпус пятиэтажный, ткут, снуют да мотают, тысячи людей на него одного работают. А народ-то фабричный, ко всякой беде привычный, кости да кожа, да испитая рожа. Плохая кормежка да рваная одежка. И подводит живот да бока у рабочего паренька».